"И расцвёл цветок..."
Валерий Егоров.
« И расцвёл цветок...»
/ФАНТАЗМЫ про ЭТО.../
«Большие воды не могут
потушить любви, и реки
не зальют её.
Если бы кто давал всё
богатство дома своего
за любовь, то он был
бы отвергнут с
презрением»
« Песни песней» гл.8 ст.7.
1. Преддверие.
«...Лёд и пламень, холод и жара, чёрное и белое - вот противоречивое единство мироустройства. Человек – существо, связующее эти противоречия в единое целое собой: своими чувствами, мыслями, желаниями... своим телом?!»
Людмила - молодая женщина, приятной наружности, отложила в сторону журнал со статьёй очередной философствующей дивы, где и прочла эти строки. Расслабившись и томно потянувшись, она уронила свою симпатичную головку с копной золотистых волос, непослушно рассыпавшихся ореолом по велюру мягой подушке софы, и призадумалась...
На подоконнике стоял небольшой керамический горшок с кактусом, он причудливо изогнул свои мясистые стебли навстречу слабому свету пробирающемуся через окно, облака перьями разбросались по тёмно-синему зимнему небу, и солнце пряталось среди этой перистости. На одном из стеблей кактуса, среди иголок она заметила небольшое набухание, которое подозрительно напоминало пытающийся прорваться на свободу цветок.
- Вот и среди колючек бывает цветение, пусть редко, не так, может быть, как
хотелось бы, но бывает, и кажется, случается у этого зелёного, экзотического питомца, купленного когда-то по совету знакомых для защиты от излучения компьютера.- Людмила, накрутила свои локоны в колечки вокруг своих милых пальчиков, словно призывая свои мысли последовать за этими закручивающимся спиралями. И мысли поплыли облаками, собираясь и вновь разбиваясь на причудливые фигуры, принимая вид оформившихся образов и слов...
- С кем поделиться наболевшим? Попытаться рассказать о передуманном, пережитом? Ведь живёт, в общем – то, нормально для теперешнего «смутного времени», всё имеется: дом, муж, ребёнок... Можно считать, - нормальная, дружная семья. Но ночью и днём не царит гармония. При солнце жизнь и быт текут закономерно общепринятым понятиям, но при луне – этой властительнице ночи, далеко не всё в совершенстве. Это постоянное ощущение нехватки чего-то, периодические вспышки непонятной неприязни к мужу, неприятные ощущения при его прикосновениях, особенно при интимной близости.
Он к ней тянется, при любом удобном моменте пытается дотронуться до неё, проявить ласку, касательно - тактильное внимание... А она? А она сжимается в комочек, и как ёжик прячет своё нежное теплое тельце за колючки своих иголок. Эти иголки превращаются в колкости - и словесные и, что чаще всего, «толкательно-отпихательные».
И только в романах, читаемых запоем, с упоением, которые пачками, уже не одним десятком килограммов, расставлены по полкам дорогого мебельного гарнитура, она могла представлять себя героиней этих творений, то есть быть пылкой, раскрепощённой, желанной... Желанной для всех мужчин, но принадлежавшей одному Ему - любимому, красивому, сильному...
Это притяжение к читаемому, воображаемому! У всех нас лежит на душе непонятная тоска по несвершившемуся в повседневности. Тянет к чему-то необычному. Не отсюда ли ведение большинством двойной жизни: одна при солнце, другая при луне? Многое желаемое свершить,- не свершается, не можется, нельзя... Но как хочется? А?! И спасение – чтение, видео – всё это забытьё среди нереального, виртуального, мыслетворимого... Среди всей этой суеты повседневности. Есть это, пусть не реальное, но есть! – И это имеет значение, остальное – после, или вообще ни к чему!
Сегодня у неё в руках был новый роман, взятый у подруги, такой же любительницы современных любовных сказок. Отправив мужа на работу, а сына в школу, Людмила, наконец, дождавшись своего долгожданного часа, открыла первую страницу «чтива» и... стала погружаться в свой мир, мир мыслетворных фантазий и воплощённых в строчки тайных желаний...
***
2.Открывая дверь...
«Пламень волос и румяную плоть
Песком Воздержанье заносит.
Утолённых желаний цветущая
ветвь
На сыпучем песке плодоносит».
У. Блейк.
И вот он, этот мир:
Средневековый замок, своими темными, покрытыми зелёным лишайником стенами врос в скальное основание на берегу прохладного моря, и оно волнами много лет тщетно вгрызается в древние скалы, сердясь и отступая, закручиваясь в буруны. Но неизменно вновь и вновь возвращается, и... ударяет в эту каменную твердь. Смотровая галерея замка и его большие окна с цветными витражами в виде пентаграмм, свастик и символов, глядят на восток, а узкие окна-бойницы обращены на запад, где в вечерних закатных лучах солнца просматривается темно-зеленый, дремучий лес. В его лесных, зелёных дебрях спряталось озеро, залитое чистой, но кажущейся здесь чёрной, из-за большой глубины, водой. Озеро со всех сторон окружено стражами из вековых сосен, которые головами-иголками царапают небо, а своими колючими лапами крепко держатся друг за друга. Через себя скупо, но всё-таки пропускают редкие лучики солнца.
Вот, несколько этих закатных лучей прорвалось к озеру, и они слегка засветили его поверхность, обнаружив под собой резвящихся длинноволосых русалок, рыбьими хвостами хлёстающих по его тёмной поверхности, в своей неуёмной таинственной радости, радости молодости, радости существования...
И только одна из их таинственного племени в задумчивости сидела на берегу. Хвост её был скрыт водой, и издали могло показаться, что это простопрекрасная молодая девушка отдыхает на береговом камне после купания в лесном озере.
На её голове венок из белых лилий, он своей цветочной «белостью» окружает светлые русалочьи волосы, и они тяжелыми, красивыми прядями струятся по нежным плечам и достигают двух финальных, милых окружностей спины. В её зелёных глазах отражаются искорки прорвавшегося в лесную чащу вечернего солнца, заполняя бездонные глаза своим светом, и поднимая из этих глубин спрятавшуюся в них грусть. Грусть о непонятном, неизвестном, непостижимом...
Что же случилось с ней? А случилось вот, что:
Своими протоками и ручьями озеро сообщалось со рвом, окружающим и охраняющим своей водной глубиной замок. Подружки - русалки любили резвиться и шалить в его водах по ночам. Обманом завлекали они редких ночных прохожих в свои воды, и топили, обхватывая цепкими руками, в последнем поцелуе забирая их захлёбывающееся дыхание, высасывая уходящую из людей энергию, силу, жизнь...
Тот вечер был одним из многих, похожих на другие. Русалки пробрались к замку и стали петь свои волшебные песни. Луна ярким, жёлтым блином холодно светила на всё вокруг. Замок на её фоне выделялся узорным вычурным контуром, на небе висели мутные облака, серой ватой разбросанные по его тёмной поверхности, деревья ветвистыми чудищами притаились на берегах ночной тишины протоков, опустив свои плети-руки в воду. Было тихо, таинственно, жутковато...
И только волшебная песня русалок, нежной, завлекающей, губительной мелодией растекалась по этой тишине:
«Приди, неведомый, ко мне,
Приди сейчас, не в светлом дне...
Навстречу губы мне раскрой,
В груди желанье успокой...»
Сегодня хозяин замка отмечал 20-летие своего сына, недавно вернувшегося из крестового похода на восток, против «неверных» в битве за тело Господне.
Юноша, впрочем, уже не юноша, а молодой мужчина, вернулся оттуда сильным и возмужавшим. Был он высок, строен и крепок, будто молодой дуб, вцепившийся в землю своими корнями, и пышной кроной подпирающий небо. Светлая, небольшая борода окаймляла его лицо, лицо ещё молодого человека, но человека, уже кое-что узнавшего и о мире, и о себе в этом мире, обветренное разнообразностью походов, ветров и битв, потерь и приобретений. Голубые глаза смотрели уверенно, грустно и строго на всё окружающее.
Пир удался на славу. В замок съехались все друзья и соседи, которые знали, уважали, любили и боялись хозяина замка - достопочтимого графа де Вороге.
Вино лилось рекой по золотым и серебрянным кубкам, музыканты сбили свои пальцы о струны от усердного музицирования, было произнесено много умных, и не очень тостов, все были веселы и пьяны...
***
3. Заходя...
«Мир живёт колебанием тел
Колебанием света и тени...»
В.Егоров.
Мир населён не только теми, кто нас любит, к сожалению...
Достижение внутреннего ощущения гармонии? Гармонии не с окружающим миром или людьми, а гормонии с собой, понимание себя, нахождение кратковременного, может быть(?) периода равновесия в своих ощущениях. Пусть это будет ощущение маятника в точке остановки, состояние потенциального покоя, но только покоя потенциального, а не покоя вообще...
Чтоб было что, было зачем, было почему! А потери? – Вся жизнь – потери, большие и малые. Достижения, разочарования… Колебания между этими противоположностями: верх-низ, плюс-минус, плохое-хорошее, чёрное-белое, да и нет...
Пока есть это колебание, или ощущение этого колебания от одного к другому, от другого к третьему – есть и жизнь, есть и движение. Познания, потери, и... приобретения! Не известно ещё, кто больше теряет? Потерявший? Или нашедший?! Постановка вопросов и поиск ответов на них – и в этом жизнь?!
С этими мыслями сидел на пиру сын графа де Вороге – Алекс. Его не радовало общее веселье, хоть и ему посвященное, но сегодня скучное для него -виновника торжества. И завязла у него в глазах грусть, грусть по-утерянному, исчезнувшему...
Случилась у него нежданно-негаданная любовь в дальних краях, где он и его сподвижники в религиозном фанатизме уничтожали других людей, хоть и называемых «неверными», но и те ведь тоже, в свою очередь, называли их такими же, и бились с не меньшим ожесточением с ними - своими врагами, северными непрошенными гостями, пришедшими к ним под прикрытием знамени лозунга: «спасения гроба Господне»…
Разделение неделимого, вечного, целого...
Поиски врагов, создание искусственных разделов на живом, многострадальном теле Земли. Войны, битвы, боль... Нарушение основного принципа, условия жизни во Вселенной – «...возлюби ближнего...». Нарушение принципа Создателя, принципа людей, как песчинок, частиц единого вечного - Бога-любви!
***
4. И удивляясь...
«Кто эта блистающая, как заря,
прекрасная, как луна, светлая, как солнце,
грозная, как полки со знамёнами?»
Песни песней, гл.6, ст.10.
…Алекс оставил пирствующих и вышел на стену замка, окружённого рвом с темнеющей, плескающейся в ночи водой. Только редкие лучики отражённых водой звёзд и свет луны попадали ему на лицо, оттеняя его правильный профиль своим блёклым светом.
Опять нахлынуло... Он вспомнил её, прекрасную восточную красавицу с огромными миндальными глазами, чёрными, густыми волосами, которые будто облако, обнимали прелестный гибкий стан, он вспомнил её милые, упругие груди, увенчанные вишенками твёрдых сосков, её губы, ярко-розовым великолепием окаймлявшие жемчуг ровных зубок, её пупок, единственным тёмным пятнышком выделявшийся на светлой, несмотря на её восточное происхождение, бархатной коже живота... Он вспомнил её...
Она была дочерью султана, и звали её Лейлит. Алекс со своими воинами захватил девушку в битве, когда они, северными орлами, налетели на дворец султана, своим цветастым волшебным великолепием возвышавшийся над окружающей этот восточный город огромной жёлтой пустыней. Но они разрушили тот дворец, разрушили многовековую красоту, и пустыня начала поглощать его, раскрыв свою бездонную жёлтую пасть, а ветер посыпал пустые разрушенные улицы города песком, превращая в безжизненность то, что ещё вчера так дышало жизнью.
На правах предводителя Алексу доставалась лучшая добыча. В этой битве его добычей оказалась красавица. Когда он снял с неё паранджу у себя в шатре, у него просто перехватило дыхание... В лицо ударила горячая волна, крепкие ноги впервые ему отказали, и он с трудом присел на подушки возле неё, этой восточной невозможно-прелестной девушки.
Она смотрела на него с тревогой и ожиданием, и не было у неё в глазах страха, а был вопрос, интерес, любопытство...
- Как тебя зовут?- спросил Алекс.
- Лейлит, - ответила она, опустив пушистые ресницы.
Алекс был повержен. Но повержен не в битве за что-то, против кого-то, а вообще без сражения. Безоговорочная капитуляция перед сильным оружием – женскими глазками.
- Если ты прикоснёшся ко мне, я убью тебя, - резко подняв частокол ресниц, и выстрелив в него взглядом, полном упорной решимости произнесла Лейлит.
- Убей!- спокойно произнёс Алекс. Если такие глаза будут смотреть на меня с ненавистью, мне не нужна жизнь, бери её, - сказал он, и немного подождав, спокойно направился к выходу из шатра.
Красавица растерялась. Она не ожидала такой скорой капитуляции перед собой и была озадачена.
- Подожди, - остановила она его, подбежав к выходу, и держа острый кинжал, инкрустированный изумрудами у себя над грудью.- Я убью себя, чтобы не достаться ни тебе, ни ещё кому – нибудь из неверных.
- «Неверных»?- переспросил Алекс,- в чём неверных, почему неверных? А ты - верная или правильная? И в чём твоя правильность, и чем она правильнее моей? - Продолжал воин, глядя на девушку с интересом и возникающим уважением.
- Нет бога кроме Аллаха, и Магомет - пророк его! – С жаром произнесла Лейлит.
- И это всё? И что ещё, и в чём же твоя правильность?- В том, что ты с жаром произносишь слова, которые тебе внушали с рождения, не вдаваясь в их смысл?-
Алекс присел на мягкие подушки в центре шатра, и стал ждать. А девушка уже опустила руку с кинжалом к своим стройным ножкам, облачённым в лёгкий полупрозрачный шёлк, сквозь который они были хорошо видны и притягивали взгляд Алекса. Он не мог удержаться от того, чтобы не гладить её хотя бы мысленно, глаза его просто источали желание.
Казалось, из глаз выходят невидимые руки и заключают эту нежную восточную прелесть в свои объятия. Невидимые пальцы - желания поглаживали её прекрасное тело с кончиков бархатных туфелек до окончания каждой волосинки её густой, заплетённой в золотые нити чёрной косы, спускающейся почти до колен.
Девушка уже смотрела на него без неприязни, и даже с интересом. Ведь перед ней стоял молодой мужчина привлекательной наружности, светлые волосы спускались у него до плеч волнистыми прядями, борода, чуть темнее волос окаймляла его скандинавское лицо с правильными чертами, голубые глаза смотрели нежно, спокойно и выжидательно.
- А что ещё нужно знать девушке? Этого достаточно! Резко произнесла она, доказывая эти аксиомы, казалось, не ему, а больше – себе...
5. Задумываясь...
«Категоричность – ограниченность
природы
Контраст – противоречье естества...»
В. Егоров.
Такова наша человеческая природа – категоричность утверждений, в истинности которых мы сами не уверены. Но излишняя горячность в их отстаивании заменяет необходимость поиска ответов на задаваемые себе вопросы - а почему? А зачем? Проще - выучил догму, которую тебе внушают окружающие – близкие и дальние, и живи себе спокойненко, прикрытый этой категоричностью как щитом, от возможности познания мира и себя в этом мире.
Чем более ты категоричен, тем больше ты ограничен. Во всём. Начертив какую- то линию, план своего жизненного пути мы заталкиваем себя в рамки, ограниченные этим планом, этой линией, этими нормами.
А познание, движение - это не норма, это движение от постоянного, неизменного, недвижимого, чтобы двигаться, нужно – двигаться, барахтаться и кувыркаться, падать и подниматься... Недвиженье – не жизни удел!
...Лейлит опустилась на мягкие подушки простого, но удобного ложа Алекса, спрятав кинжал на своей прекрасной груди.
- Ты не подходи ко мне больше, - уже с меньшей уверенностью в голосе произнесла она.
- Хорошо, я не насильник, мне нравится взаимность и согласие, только тогда
можно получить настоящую радость, и испытать счастье, когда умеешь ждать желаемого. Не желай желаемого и оно сбудется!
- Ты ещё и мудрец, - с улыбкой произнесла Лейлит.
- Ну да, жизнь учит разным премудростям, да и встречи бывают всякие, вот,
видишь, тебя встретил. Тоже от тебя, возможно, чему-то научусь?! Может, и тебя научу?
- Ха, учитель! Меня учили самые великие учителя, поэты и мудрецы мира,
мой отец ничего не жалел для меня. У меня даже был твой соплеменник, от него я и научилась вашему языку.
- Ну, что же, вот и будем постигать премудрости вместе. Нет уже ни твоего
дворца, ни твоих приближённых, всё в руинах.-
У Лейлит блеснули слёзы в глазах. –Это всё ты, ты во всём виноват!
- Есть, конечно, в этом моё активное участие. Чем заслужить твою благосклонность?
- Оставь меня, мне очень грустно сегодня.
- Хорошо, отдыхай, располагайся, я пришлю тебе твою служанку. Здесь есть
масса вещей, одежды, украшений, бери, выбирай любое, всё – твоё! А я пойду к друзьям, отметить победу. До встречи.
***
6. Свершаемое.
« И оглянулся я на все дела мои,
которые сделали руки мои,
и на труд, которым трудился я
делая их: и вот, всё – суета и
томление духа, и нет от них
пользы под солнцем!»
Екклесиаст гл.2 ст.11.
Алекс, выйдя из шатра, направился к костру, на котором дожаривался большой баран, и вкусный запах, приправленного специями жареного мяса, растекался по округе своим завлекающим ароматом.
Был поздний вечер, уже закат алел тонкой полоской, похожей на кровь, вытекающую из ран заходящего солнца, которое тоже сегодня поранилось за острые развалины, красивых, ещё совсем недавно зданий восточного города, и эти её струи разлились по всему горизонту, заполняя собой границу с серой, в вечерних сумерках, массой песка пустыни.
Город виднелся вдали. Его изломанные тени курились дымом продолжающихся пожаров...
Разрушение... Как человек склонен к этому?! Не успев родиться и прокричать свой крик удивления при появлении в этом мире, он уже начинает свой путь разрушителя. Вначале возле груди матери, прикусывая и теребя её нежные соски, чешущимися от прорезающихся зубов дёснами, потом царапая её коготками, и вцепляясь в тело, и метя собою эту территорию: «Не трожь, моё!»
Потом, начиная расширять свою сферу влияния, собственности и разрушения на окружающий мир, уже встав на четвереньки, человечек начинает давить тех, кто меньше и слабее. Поймав какую-то букашку, отрывает ей лапки, и заглядывает: а что там внутри, а как она устроена?
Познание – через разрушение, разборку, лишение жизни мелкого существа, существа, которое меньше, слабее. Ещё говорят: «Слабого добивают, сильного – боятся!» - ?
Слабого добивают слабые! Сильный никогда не будет трогать тех, кто слабее, ему этого не нужно. Самоутверждаются за счёт разрушения и подавления те, кто сам слаб и беспомощен. И прячет он свою слабость за внешними атрибутами силы: крик, бряцание оружием, поигрывание мускулами, разрушение построенного...
Можно сказать, что таково устройство мира, и ничего с этим нельзя поделать? А если, человечество снова выбрало не ту дорогу, не тот путь развития, познания мира и себя в этом мире?
Познание ни через разрушение, - а через слияние, проникновение в структуру, суть другого существа, другого предмета: камня, воды, ветра, солнца, звёзд!..
Именно слияние, и, в конечном счёте – понимание!
Так вот, нет! – Разрушению. Да! – Пониманию...
***
7. Свершённое.
«Всему своё время,
и время всякой вещи под небом».
Екклесиаст. гл.3 ст.1
Алекс подошёл к празднующим. Воины уже были навеселе, вино лилось рекой, восточные сласти и фрукты ломили крепкий стол под открытым, и всё ещё жарким небом с огромными, словно алмазы на чалме султана, звёздами.
Небо расчерчивали метеоры, частые в это время года. Казалось? - И небо салютует победителям, а может, предупреждало о чём - то? Но воинам было не до природных прелестей, и никто не ждал сегодня плохого. Ведь они сегодня -победители!
Над пустыней же царило безмолвие. Звёзды молчали, молчала луна, холодным белом светом освещая поверхность песка, острые частицы которого перебирал ночной ветерок, собирая его в барханы и холмы. Но вдруг тишину ночи надорвал звук вибрирующего гула, который поглощал всё вокруг. Не стало слышно пирующих, они замерли с поднесёнными ко ртам кубками и кусками мяса. Невозможно было перекричать этот гул, он разрастался и разрастался, к основному низкому звуку стали добавляться новые высокие обертоны, задрожала земля под ногами, будто кто-то подземный притопывал в такт этим звукам. Звуки слились в своебразный оркестр, они давили на уши, и некуда было спрятаться от всепроникающих звуков. Вдруг всё внезапно исчезло, и снова над пустыней воцарилась тишина, которая стала постепенно наполняться голосами внезапно протрезвевших воинов. Но это протрезвление было недолгим. Снова загремели в слиянии серебряные кубки, наполняемые влагой винограда. Они осушались и наполнялись вновь и вновь.
Алекс принял в руки поднесённый бокал, и жадно осушил его. Вино растеклось по сосудам освежающим бальзамом, постепенно его влияние добралось до головы, с каждым бокалом улучшая и без того приятные ощущения от прошедшего дня.
Начинался пьяный разгул. Воины, разгорячившись от выпитого, насытившись вкусным мясом, стали расползаться по округе в поисках приключений. Нужны были женщины и зрелища.
И этого было в достатке. Женщины - из огромных гаремов восточных правителей, в которых были собраны красавицы разных стран, племён и народов. Их хозяева – султаны, эмиры, кто был убит, кто бежал, бросая всё своё добро и собственность, в число которой и входили эти красавицы...
С древнейших времён так было всегда: желание превосходства одного над другим, облекаемое в красивую, благородную упаковку достижения истинных или мифических целей. Как то: освобождение от гнёта или сил природы, или слабых, неумных вождей, или их доктрин и решений, или для достижения общего блага, но, в сути всегда одно: иметь доступ к большему количеству и качеству пищи, доступ к благам и развлечениям. Вечный и всегда актуальный лозунг: «хлеба и зрелищ!» А это достигается при наличии власти над себе подобными, которые (подобные) в большинстве своём и лучше, и умнее, и благороднее властителей. Над ними же властвует хитрая бездарь.
Только настоящему властителю власть в тягость. Тот, для кого власть только власть – не вождь, а просто начальник, каких много.
А настоящий руководитель, вождь, царь, увы, как и всё настоящее в этом мире редко, мало тиражируемо, неповторимо, уникально... Но возможно!
***
8. Растворяясь...
«Забьются сердца, в
унисоне сливаясь...»
В.Егоров.
...Алекс, основательно нагрузившись разнообразными винами, насмотревшись на танцы невольниц из гаремов, утомившись бестолковой болтовнёй со своими сподвижниками, двинулся нетвёрдой походкой к заветному шатру. Туда, где находилась редкая жемчужина востока – красавица Лейлит. Как она там, утешилась ли от своих печалей, думает ли о нём, чем занята?
С этими мыслями он присел на камень перед шатром, и посмотрел на окружающее великолепие.
Небо продолжали черкать падающие метеоры, бледнолицая луна, дырчатым ликом освещала бескрайнюю пустыню с полосатыми песчаными барханами и редкими вкраплениями оазисов с тёмной в ночной видимости зеленью пальм и кустарников. Млечный путь растелился среди небес звёздчатым ковром. Плакали где-то шакалы, в зелени за шатром запел соловей. В груди поселились нежная грусть, обнявшись с радостью и превратившись где-то возле сердца в мурлыкающего котёнка.
Вдруг приподнялся полог шатра, и оттуда показалась та, к кому он шёл, о ком думал в сегодняшний вечер, та, что смогла присесть желанием и ожиданием на его сердце. Лёгкий ночной ветерок развевал её распущенные волосы, и они словно в кокон завёртывали прекрасную, хрупкую фигурку девушки.
Да, это была она, красавица Лейлит. Алекс затаил дыхание, чтобы не выдать своего присутствия рядом, слился с камнем, замер, и... любовался, любовался этим чудом творения Бога и человека.
Той, что содержит в себе единство и противоречие нашего несовершенно- совершенного мира, единство радости и печали, боли и сладких страданий.
В которой тесно сплелись чёрное и белое, плохое и хорошее, добро и зло одновременно, и это существо – женщина! Неуправляемая, близкая и далёкая, чужая и родная, горячая и холодная, ласковая и жестокая... непостижимая!..
Ветерок погладил Лейлит своим ночным дыханием, пробежался лёгкими воздушными губами по её мраморной шее, прозрачной, невидимой рукой прошёлся по чёрной прелести волос, и шаловливо приподнял, убегая в ночную тишь пустыни, шёлк её накидки.
Алекс застонал от ревности, ревности к нему, вечному гуляке и шалуну – ветру. Ему до безумия захотелось прикоснуться к этой фее сегодняшней ночи, и, заключив Лейлит в свои объятья, слиться с ней в бесконечном поцелуе.
- Лейлит,- прошептал он, стараясь не испугать девушку среди тишины ночи.
Но она всё-таки вздрогнула, не ожидая услышать рядом с собой чей-то голос.
- Это я, Алекс, - уже чуть громче произнёс воин. - Иди ко мне, посмотри, какая ночь сегодня? Ночь мечты и загадывания самых заветных желаний. С неба льются звёзды, и сами просят: «загадай желанье, и оно исполнится!»
Я скажу тебе самое большое моё желанье, - продолжал Алекс,- это ты! Ты, неповторимая, невозможная моя прелесть, нежная лань, моя жар-птица, мечта, волшебница, царица моего сердца, ты, о Лейлит! - Алекс припал на колено перед красавицей и, взяв её руку в свои, стал осыпать поцелуями её пальцы с длинными, перламутровыми ноготками.
Девушка дрогнула, она никогда не слышала таких красивых слов от мужчины. Прожив свою небольшую жизнь за стенами дворца, она мало знала о жизни, хотя у неё и были хорошие учителя, но учителя учили книжным истинам. А жизнь не всегда можно познать через книги или учителей. Самый лучший учитель она сама, наша такая разная, разнообразная жизнь, в её всесторонних произведениях повседневности.
По Лейлит побежала горячая, неведомая ей раньше волна, которая своими вибрациями стала распространяться от кончиков её пальцев вверх, всё выше и выше, пока не добралась до её прекрасных округлостей груди, заставив их подниматься в такт учащённому дыханию.
В горле что-то защекотало, перехватив даханье, и вернуло обратно готовые вырваться слова негодования и протеста. Её руки вдруг сами потянулись к стоящему перед ней на коленях мужчине, пальцы вцепились в его волосы, побежали к плечам... И тут вдруг Лейлит потеряла землю под ногами: это Алекс, подхватив её под коленями, уже нёс девушку к шатру.
Всё поплыло у неё перед глазами. Звёзды слились в бешеный хоровод движения. Весь мир исчез, остались только они двое. Он - северный разрушитель её города, молодой, красивый, сильный мужчина, и она - хрупкая, нежная, прекрасная восточная красавица, его пленница, но сегодня - властительница его души и тела.
Алекс шептал ей нежные слова, которые сами вытекали из него ласковым, неиссыхающим ручьём, и как в океан неизвестности они вливались через милые ушки в сердце и душу девушки, образуя единое, новое, сотворённое обоими пространство...
Ветерок слегка трогал полог шатра, и в свете слабо горящих светильников, казалось, что колышется розовый парус на судне их любви, плывущем по этому океану неизвестности, и... в неизвестное.
Не напрасно считают восточных женщин страстными. Она, не знавшая раньше мужчину, внешне суровая и недоступная, с Алексом вела себя как опытная жрица любви, отдавшись ему с безумием и безрассудством.
В этом слиянии двоих, когда всё происходит по взаимовлечению, неизвестно, кто, что берёт и кто, что отдаёт, Не должно быть в этом норм и правил, - кто, кому и сколько? Всё – сейчас, всё – ему, всё – ей! И только тогда возникает состояние, пусть мгновенного, проходящего, исчезающего, но... счастья!
Это чудо случилось сегодня с ними. Оба потеряли ощущение времени, мира, вселенной... Ночь распахнула над ними свои звёздные шторы, и приоткрыла окно в вечность, подарив ощущение прикосновения к блаженству взаимослияния, ощущение единства всего со всем, возможность прикосновения к пониманию, что же такое время, пространство, бесконечность... Как из части получается много, как многое становится частью... Из точки начавшись, в точку возвращаемся, сегодня становится завтра, а завтра становится вчера. Всё рядом, всё вместе... и в то же время всё – далеко...
Время шагало, оставляя свои следы на окружающем: стали бледнеть звёзды, луна скрылась из светлеющего неба, ускакав на двурогом коне в свой холодный белый дворец до следующей ночи. Заалел восток. Сквозь зазубрины разрушенных зданий города стали прорываться лучи просыпающегося солнца, уже накрывшего облачком, словно ватой, свои вечерние раны, полученные при заходе.
Стали просыпаться и птицы. Они, достав утренние партитуры, принялись настраивать голосовые инструменты, вначале редкими единичными голосками, прыгая при этом по веткам пальм в оазисе, потом всё громче и увереннее сливаясь в разнотональную, но красивую мелодию. Жизнь продолжалась, несмотря на её многочисленное истребление накануне...
***
9. Апофеоз.
«Всегда несбыточное манит,
чем недоступней, тем
милей...»
В.Егоров.
Радость и печаль – две подруги, которые вечно ходят под руку, ненадолго пропуская друг друга вперёд. Сегодня - одна, завтра – другая... Но всегда рядом, всегда готовые сменить подругу в её разнообразиях дел. Но и оценить можно их власть и влияние, только пройдя с каждой из них рядом. Не узнав грусти, не оценишь и радости, Нужна точка отсчёта, эталон сравнения, познание разнообразия. И вечно качаются эти весы, на которые гирьками падают в нашу жизнь дни, когда мы во власти печали, а когда во власти радости. И это качание весов и есть, наверно наша разнобразная жизнь, полная всяких противоречий, достижений и потерь?!
Стал просыпаться лагерь крестоносцев. Догорали костры, вокруг которых в разнообразных позах лежали воины после вчерашнего разгула. Происходило шевеление там и тут. Кто-то тянулся к недопитой бутылке, кто-то жевал недоеденное мясо, кто доцеловывал недоцелованных красоток... По лагерю время шагало тяжёлыми ногами похмелья.
Алекс, очнувшись от краткого забытья после волшебной ночи, посмотрел на своё ложе: Лейлит рядом не было. Забеспокоившись, он, выпив бокал вина, и наскоро накинув на себя одежду, вышел из шатра.
Его шатёр находился в отдалении от лагеря, на берегу небольшого ручья, который протекал через оазис, окружённый высокими пальмами и кустарником. Ручей журчал своей водяной песенкой утра, птицы что-то щёлкали в зелени, солнце своими утренними лучиками играло на перекатах ручейка, и казалось, умывалось в этом источнике, протягивая свои тёплые лучистые руки, радугой играясь в его струйках.
Он увидел, увидел её, свою фею ночи, свою восточную красавицу, вместе с солнцем купающуюся в живительной влаге.
Вода струйками растекалась по её бархатной, нежной коже, и, образуя мелкие бриллианты капель на руках, лице, груди, рассыпалась мелкими алмазами, сверкающими на солнце по её животу, сливалась в маленькое озерцо пупка, и оттуда, уже речкой устремлялась между стройных, маленьких ног туда, где находилась дверца, которую он сегодня впервые отворил. Дверца наслаждения, дверца радости, дверца счастья, дверца взаимослияния и взаимооткровения...
У Алекса возникло желание слиться с этим ручьём, чтобы вместе с его струйками проникнуть в эти двери ещё и ещё раз... Он бросился в воду, подняв в воздух целый фонтан брызг, и, схватив в объятья Лейлит, стал осыпать её влажное тело поцелуями, собирая губами и глотая с её кожи все драгоценные бриллианты капель. Как будто и не было до этого бурной ночи, не было этой бесконечной скачки любви... А всё снова в первый раз!
Лейлит, смеясь, обхватила мускулистое тело Алекса своими ногами, и, почувствовав его желание, позволила ему войти в себя, при этом слившись с ним губами в жадном поцелуе...
|
